Ищете психолога? Да Нет
Страна
Город
Пол
Возраст
Язык общения
Направление
Опыт
Стоимость
Рейтинг
Темы
Связь онлайн

Женщины не менее склонны к “извращениям”, но делают это иначе, чем мужчины

Столкновение с тяжелой реальностью преступлений и их последствий зачастую заставляет отвернуться от неё всех причастных, списав происходящее на "иррациональное", "нелогичное", "не поддающееся осмыслению". Нужно обладать достаточной смелостью и правдивостью, чтобы осознать, найти истоки и закономерности преступного поведения, особенно правонарушений, совершенных женщинами в отношении собственных детей. Зарубежные коллеги поделились знаниями и опытом терапевтической работы с "трудными" пациентами, выдвинув вперёд подходы "осмысления" и "заботы", а не "обвинения".

Проработав пять лет в судебной сексологии, я не видела ни одну женщину-преступницу, которой был бы поставлен диагноз какой-либо парафилии (сексуальных извращений). Преступления были совершены в рамках психотических расстройств или достаточно выраженных расстройств личности и/или в результате тяжелой сложившейся жизненной ситуации, но они никогда не соответствовали строгим критериям парафилий по МКБ-10 (международная классификация болезней). Мужчинам же такой диагноз выставлялся довольно часто. Тем не менее, побывав на первой российской конференции по судебной психотерапии “Преступление и осознание», я ознакомилась с противоположным выводом: женщины не менее склонны к “извращениям”, но делают это иначе, чем мужчины. Возможно ли, что в нашей стране принято давать оценку с точки зрения медицинского клинического подхода, а зарубежные коллеги вкладывают сугубо психодинамический смысл, утверждая, что женщины столь же склонны к сексуальным аддикциям (извращениям), как и мужчины?

Свой вопрос я адресовала Эстелле Уэлдон - президенту Международной ассоциации судебной психотерапии из Великобритании, главному приглашенному спикеру конференции. Эстела обратила внимание на то, что является орудием преступления у мужчин и у женщин: мужчины в качестве объектов преступления используют других людей, а в качестве орудия преступления - пенис. Женщины же всегда наносят вред себе или своей матери (в символическом смысле). И тогда орудием служит собственное тело, ребенок или мужчина-агрессор, которого она выбрала совсем не случайно (чаще бессознательным образом) и уже посредством него повторяет садо-мазохистический круг. Перверсивность данных нарушений Эстела видит в имеющемся у женщины сексуальном напряжении, которое разрешается в преступных действиях совершенных в эго-антагонистическом состоянии, за которыми следуют стыд и вина и отсутствие удовлетворения, которое ожидалось получить. Затем опять копится напряжение, и цикл повторяется вновь. 

Такое объяснение звучит логично, с точки зрения психодинамического подхода, и даже утверждение, что ребенок, которого женщина рождает, собственное тело и мужчина, с которым она находится в отношениях, - это эквивалент мужского пениса. Очевидно, что к такому “нарциссическому расширению” склонны женщины с определенным - полным эмоционального отвержения, брошенности и зачастую физического и сексуального насилия - бэкграундом. Именно поэтому на конференции звучали примеры из практики, демонстрирущие, что психотерапевты совершают совместное путешествие со своими пациентами в их детство, а также в детство их родителей и прародителей. Эстела озвучила очень важное представление о том, что является истинной целью судебной психотерапии: “Моя основная цель как специалиста - не винить, а понять. Поэтому я отступаю на три-четыре поколения назад. Только так можно снизить накал чувств стыда, вины и гнева, возникающих в переносе и контрпереносе, и вести продуктивную психотерапию”.

Разница между диагностическими критериями в постановке диагнозов, на мой взгляд, лежит не только в междисциплинарных различиях, но и в практическом использовании заключений в наших странах. В судебной сексологии и психиатрии в России установленный диагноз парафилии рассматривается судом как доказательство вины человека и необходимой меры пресечения – осуждения. При этом адекватного психотерапевтического лечения человек получать не сможет, поскольку служба судебной психотерапии у нас не развита. В то время, как в Англии только установленный диагноз - доказательство наличия заболевания - позволит человеку, совершившему преступление, получить квалифицированное психотерапевтическое лечение заболевания, протекающего по механизмам аддикции (зависимости) в рамках государственной программы. Именно поэтому наши специалисты строго подходят к диагностике и требуют соответствия клинической картины жестким критериям, а в Великобритании стараются понять и увидеть закономерности страдания и диагностировать его, опираясь на теорию и практику психоанализа, чтобы человек мог на законных основаниях лечиться, не имея на это собственных материальных средств.

Описывая клинические случаи из психотерапевтической практики с людьми, совершившими преступления, коллеги рассказывали о дефиците любви и чувстве глубокого одиночества, свойственных их пациентам: “их жизнь началась с нелюбви...”, “они никогда и никому не рассказывали историю своей жизни”, “я был первым человеком, который его слушал”, “надо было видеть, как он подбирал слова и учился говорить… в свои 17 лет он не умел рассказывать про себя - с ним просто никогда не разговаривали...”. Действительно, люди, рождённые и выросшие в любви и понимании, сильно отличаются от тех, кто с детства вынужден был выживать. Истории о том, как некоторым детям не просто не говорили слов любви и не гладили их нежно по голове, а наоборот, кричали, обзывались, выгоняли из дома, кого-то били, а кого-то насиловали - звучат вскользь и только для того, чтобы обозначить детство “злостного преступника”, который покусился на собственную или чужую жизнь.

Так, Дэвид Миллар - детский, взрослый и судебный психотерапевт, психоаналитик, член Британского психоаналитического общества - в своей презентации наглядно показал, что каждое убийство - самоубийство, а самоубийство - убийство. Он говорил о важности работы с семьей, и об умении рассматривать пациента как часть системы и возможности взаимодействия со всеми представителями семьи даже при наличии тяжелых травматичных переживаний, связанных с ними. Психотерапевт поделился двухуровневым методом оценки прогноза психотерапевтической работы с малолетними преступниками.

Анна Моц - клинический и судебный психолог, психоаналитический психотерапевт, член Тавистокского общества психотерапевтов - в своих лекциях продолжила мысли своего учителя Эстелы Уэллдон о женских преступлениях и их перверсивной природе. Она отметила, что жертвами женщин редко являются посторонние люди, обычно они направляют свою агрессию против самих себя, своих сексуальных партнеров и родных детей. Приведенные клинические примеры продемонстрировали трансгенерационную передачу насилия в семьях таких женщин, в том числе, сформированный с детства ужас перед опасной близостью, трансформированный в садомазохистическую структуру с установлением жесткого контроля над другим человеком для защиты от страха поглощения и унижения.

Франческо Спадаро - психиатр, психоаналитический и судебный психотерапевт, президент Итальянского общества судебной психотерапии – поднял важный вопрос обеспечения сдерживания деструктивного поведения пациентов при судебной психотерапии не в тюрьме или больнице - режимных учреждениях, а в открытом сеттинге. Он использовал метафору “стены”: психотерапевту приходится быть этой “стеной”, которая защищает(ся) и ограждает(ся) от агрессии. И без обеспечения опорной функции “стены”, на которую можно опереться и “залезть, чтобы посмотреть в своё прошлое, настоящее и будущее”, психоанализ не будет выполнять основной задачи - формирования более зрелых защит и способов совладания с реальностью. Именно из первоочередной задачи безопасности Франческо Спадаро отдельно остановился на критериях оценки возможности входа пациентов в терапию, прогнозирования её эффективности и объективирования результатов в трёх-субъектном подходе. 

В конце конференции у меня была возможность лично пообщатсья с Эстелой Уэллдон и выразить ей благодарность за вклад в развитие судебной психотерапии в России. На прощание “чопорная англичанка” удостоила меня двойным поцелуем в “щёчки”, после чего я вспомнила, что она все же родом из Аргентины. Конечно, после такого “крещения” я не смогла уйти без книг ее авторства: “Мать. Мадонна. Блудница. Идеализация и обесценивание материнства”, “Игры с динамитом. Индивидуальный подход к психоаналитическому пониманию перверсий, насилия и преступности”, которые будут моей “Библией” в работе с пациентами с выраженной перверсивной стороной.

Photo by Ekaterina_Basova-Gonzalez

Поделиться
Комментарии и вопросы
Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи
Чатайте также

Необходима авторизация

Укажите Ваш электронный адрес, мы вышлем на него инструкции для восстановления пароля

Ваше событие будет добавлено
сумма 200 рублей
Оплатить
Обратная связь

Здесь вы можете задать любой вопрос, оставить замечание или пожелание

Внимание

Добавлять события могут только зарегистрированные психотерапевты и организации

Внимание!

Не все обязательные поля заполнены. Пожалуйста, внесите необходимую информацию

Внимание

Чтобы сделать публикацию в Блогах

необходимо быть авторизованным на портале
Внимание

Вы должны быть авторизованы или зарегистрированы на сайте, чтобы прочитать эту статью

Муза Конина
Клинический психолог, психотерапевт
Внимание

Записаться на консультацию могут только зарегистрированные пользователи